Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций. Свидетельство Эл № ФС77-34276 007019
Email: info@bipmir.ru
Пред
След
19 августа 1991 г. – танки на Пушкинской площади, вид из окна
Вспоминается, как это было 28 лет назад. Окна редакции газеты «Известия» (Пушкинская пл.5) выходили на улицу Горького, по которой с утра взад-вперед слонялись мелкие группы людей довольно флегматичного вида, не привлекавшие к себе особого внимания, если не считать бумажных плакатов с надписями вроде «Долой тиранию!», «Свободу совести!», «Даешь перемены!» и т. п. С четвертого этажа, где располагался наш иностранный отдел, мы наблюдали за происходящим. Вся площадь была, как на ладони.
К полудню толпа выросла и оживилась. Наиболее активные стали бегать через улицу на ту сторону, махать руками, и в какой-то момент мы вдруг увидели, как на фоне магазина «Людмила» появился первый БТР. Он медленно двигался по направлению к центру, и солдат в шлемофоне, высунувшись из люка, что-то кричал на улицу. Следом шел второй бронетранспортер, за ним третий…
Мы собрались в кабинете моего начальника - Б.А. Васильева, старого известинца, ветерана войны, журналиста со стажем и с большим авторитетом, к кому всегда в случае нужды мы ходили за советом, помощью и моральной поддержкой.
В отделе никто почти не работал, международная информация отступила на второй план, все ждали новостей о ГКЧП. Мало кто понимал, что это такое. Главный редактор Н.И. Ефимов уехал на консультации с Лукьяновым, вечером, сказали, будет пресс-конференция, на которую собирался Бовин
Борис Алексеевич молча стоял у окна, курил одну сигарету за другой, и я заметил, как он напрягся, когда ведущий БТР достиг поворота на Тверской бульвар. На дорогу выскочил какой-то лысый мужик в серой куртке, с рваным пакетом и встал на пути, подняв руки вверх. Судя по походке, он был нетрезв. Бронетранспортер дернулся на одном месте и замер. Мне показалось, каким-то чутьем тут все поняли - это конец.
Но первый, к кому пришла эта мысль, по-моему, был Борис Алексеевич. В момент, когда машина остановилась, как вкопанная, и солдат сорвал с головы наушники, я услышал, как он тихо, почти шепотом произнес, кусая губы: «Под трибунал!».
Через пару минут Пушкинская площадь заполнилась народом, кто-то орал «Ура!», как заполошный, пока не сорвал голос, кто-то лез на броню обниматься с молодыми солдатами, женщины несли хлеб и конфеты «сынкам родимым».
С этой минуты события начали развиваться так стремительно, а страна разваливаться так быстро, что остановить гибель великой империи уже никто не смог. История пошла по иному кругу. Оставалось лишь наблюдать за ней из окон четвертого этажа.
Потом мы часто вспоминали тот день, сидя вечерами в кабинете у шефа. И я всё думаю, а что, если бы тот солдат, которого Борис Алексеевич, участник штурма Берлина, хотел отдать под трибунал, не остановил свой БТР и выполнил приказ. Может, все было бы иначе.
Борис Виноградов, «Многополярный мир», 19 август 2019
К полудню толпа выросла и оживилась. Наиболее активные стали бегать через улицу на ту сторону, махать руками, и в какой-то момент мы вдруг увидели, как на фоне магазина «Людмила» появился первый БТР. Он медленно двигался по направлению к центру, и солдат в шлемофоне, высунувшись из люка, что-то кричал на улицу. Следом шел второй бронетранспортер, за ним третий…
Мы собрались в кабинете моего начальника - Б.А. Васильева, старого известинца, ветерана войны, журналиста со стажем и с большим авторитетом, к кому всегда в случае нужды мы ходили за советом, помощью и моральной поддержкой.
В отделе никто почти не работал, международная информация отступила на второй план, все ждали новостей о ГКЧП. Мало кто понимал, что это такое. Главный редактор Н.И. Ефимов уехал на консультации с Лукьяновым, вечером, сказали, будет пресс-конференция, на которую собирался Бовин
Борис Алексеевич молча стоял у окна, курил одну сигарету за другой, и я заметил, как он напрягся, когда ведущий БТР достиг поворота на Тверской бульвар. На дорогу выскочил какой-то лысый мужик в серой куртке, с рваным пакетом и встал на пути, подняв руки вверх. Судя по походке, он был нетрезв. Бронетранспортер дернулся на одном месте и замер. Мне показалось, каким-то чутьем тут все поняли - это конец.
Но первый, к кому пришла эта мысль, по-моему, был Борис Алексеевич. В момент, когда машина остановилась, как вкопанная, и солдат сорвал с головы наушники, я услышал, как он тихо, почти шепотом произнес, кусая губы: «Под трибунал!».
Через пару минут Пушкинская площадь заполнилась народом, кто-то орал «Ура!», как заполошный, пока не сорвал голос, кто-то лез на броню обниматься с молодыми солдатами, женщины несли хлеб и конфеты «сынкам родимым».
С этой минуты события начали развиваться так стремительно, а страна разваливаться так быстро, что остановить гибель великой империи уже никто не смог. История пошла по иному кругу. Оставалось лишь наблюдать за ней из окон четвертого этажа.
Потом мы часто вспоминали тот день, сидя вечерами в кабинете у шефа. И я всё думаю, а что, если бы тот солдат, которого Борис Алексеевич, участник штурма Берлина, хотел отдать под трибунал, не остановил свой БТР и выполнил приказ. Может, все было бы иначе.
Борис Виноградов, «Многополярный мир», 19 август 2019
Цитаты
Ярослав Качиньский "Германия хочет построить Четвертый рейх. Мы этого не позволим" |
|
Джо Байден
"У нас в Америке началась эпоха зомби" |
|
Дональд Трамп |
